Чарлз Робертс - В долинах Рингваака [Рыжий Лис]

И вот, несмотря на весь этот страх, Рыжий Лис все же был готов пойти на небольшую стычку с дикобразом, если бы тот встретился ему на дороге. Чутьем догадываясь, что у этого колючего зверя совершенно не защищены морда, горло и брюхо, лис рассчитывал произвести угрожающий наскок на дикобраза спереди, не приближаясь к нему, однако, слишком близко. Такая угроза всегда выводила дикобраза из себя. В этом случае он подгибал голову к животу и свертывался клубком, выставляя свои страшные иглы во все стороны, или же, втянув морду и положив ее между передними лапами, плотно припадал к земле, словно моллюск к камню, и делался похожим на подушку, утыканную черными и белыми иглами.

Однажды, после того как выпал обильный снег, который уже успел улежаться и немного затвердеть, хотя еще и не покрылся корочкой, Рыжему Лису случилось встретиться с дикобразом — тот с небрежным видом перебирался через затемненный сугробами ручей. Лис был тогда очень голоден, и потому самодовольная осанка упитанного дикобраза показалась ему на этот раз особенно омерзительной. На первые вызывающие наскоки Рыжего Лиса дикобраз не обратил ни малейшего внимания. Но потом, когда лис прыгнул, щелкая своими длинными белыми зубами на расстоянии фута от морды дикобраза, он втянул голову, упрятав ее между передними лапами, и защитил свой уязвимый нос неприступным частоколом вздыбленных игл.

Если бы этот дикобраз предпочел свернуться в клубок, его судьба была бы совсем иной, а Рыжему Лису не выпал бы случай пополнить свой жизненный опыт. Он с презрением отвернулся бы от дикобраза и убежал прочь, надеясь найти более легкую добычу. Но теперь ему в голову пришла совершенно новая мысль. Припадая на передние лапы, словно шаловливый щенок, и крутясь в трех-четырех футах от утыканной иглами подушки, лис несколько раз громко тявкнул, давая дикобразу знать, что он еще не ушел, а находится тут, рядом. Затем, потихоньку подобравшись поближе к бесчувственному боку дикобраза, лис быстро начал раскапывать мягкий снег, стараясь не производить никакого шума. Прорыть нору в податливом снегу на расстоянии двух футов для умелых лап лиса ничего не стоило, и через несколько секунд он был уже прямо под мягким брюхом дикобраза. Взвизгнув от смертельной боли, дикобраз судорожно дернулся, пытаясь свернуться в клубок, то есть сделать то, что он в чрезмерной своей самоуверенности не сделал прежде. Теперь было уже слишком поздно. Зубы лиса мгновенно полоснули жертву прямо по сердцу — конвульсивно распрямив все тело, дикобраз перевернулся на спину. Рыжий Лис даже не пытался утащить свой трофей домой, в нору, — впервые в жизни отведав свежего мяса дикобраза, он тут же принялся есть. Он съел все, что только мог, потом, видя, что спрятать остатки и при этом не уколоться об иглы немыслимо, с сожалением бросил их на поживу какому-нибудь случайному лесному мародеру.

Эта победа над иглами дикобраза открыла перед хитрым и предприимчивым лисом и другие возможности, которые таил в себе снег. Лис вспомнил о полевых мышах, о том, как он ловил их в высокой траве на лугу около ручья. Сверкая в холодных лучах солнца, луг лежал теперь под толстым, фута в три, слоем плотного чистого снега, лишь кое-где торчали на нем продутые ветром елочки да виднелись еле заметные следы норки, ласки или белки. Хотя луг был упрятан под снегом, Рыжий Лис понимал, что он все же не исчез, никуда не делся, а если никуда не делся луг, то не значит ли это, что никуда не делись и мыши? И вот в одно прекрасное раннее утро, когда едва поднявшееся солнце еще не вышло из-за островерхих елей и по сиренево-шафранным сугробам еще тянулись от деревьев длинные тени, лис, игравший со своей подругой, вдруг словно забыл о ее присутствии и с отчаянным рвением принялся разрывать снег. Глядя на лиса, его подруга сначала удивилась, а потом стала выказывать уже нетерпение, ибо никакого смысла в этой работе, которой с таким пылом отдавался лис, она не видела. Она слегка щипнула лиса зубами, затем, пытаясь снова вовлечь его в игру, вскинула ему на спину свои изящные передние лапы, но лис не обратил на это ни малейшего внимания. С необыкновенным усердием он рыл и рыл снег, словно нырял в него, и погружался все глубже и глубже — скоро на поверхности от лиса остался один хвост, дергавшийся туда и сюда самым глупым образом. Лисица отошла немного в сторону и села, навострив уши и полуоткрыв пасть: она ждала, что же, наконец, воспоследует из этих загадочных действий? Но вот из снега вынырнул сначала хвост, а потом и сам Рыжий Лис. Он повернул к подруге свою напудренную снегом смешную морду, в зубах у него в качестве трофея торчал пучок сухой травы. Лисица подозрительно понюхала эту траву и только тут поняла, поняла решительно все. Трава крепко пахла мышами.

Убедившись, что его подруга разобралась, в чем дело, Рыжий Лис снова нырнул в уже прорытую нору и на этот раз совершенно исчез под снегом, словно сгинул. Внизу, среди корней травы, снег был неплотен, и прорыть его оказалось легко. Лис напал там на одну из тех потайных дорожек, которые прокладывают себе зимой мыши, спокойно живя в этом уютном, темном подснежном царстве. Держа нос у самой дорожки, лис затаился и неподвижно выжидал две-три минуты, пока не послышался писк и шорох — кто-то из обитателей подснежного царства был уже рядом. В мгновение ока лис щелкнул зубами, и в его пасти оказался изрядный пучок сухой травы. Однако вместе с травой в пасть лиса попала и жирная мышь. Добыча была не такой уж большой, если считать приложенные лисом старания., Но все же это был лакомый кусочек, и он казался тем более приятным, что был вне сезона, ну а что касается рытья снега, то для лиса это скорее забава, чем труд. Гордясь собой, Рыжий Лис вылез из норы и положил трофей у ног своей подруги — та быстро съела его и облизнулась, желая получить еще одну мышку. Рыжий Лис, однако, не выказывал намерения повторить свой подвиг, поэтому его подруга с воодушевлением принялась рыть снег сама. Но удача не сопутствовала лисице: мышиной дорожки в траве она не нашла. И попусту слазав под снег не меньше трех раз, она рассердилась и бросила эту затею.

Примерно в эту же пору Рыжий Лис открыл одну необыкновенную хитрость, к которой прибегали тетерева. Дело было вечером, сразу после захода солнца. Бушевавшая весь день вьюга утихла, чистое небо приняло стальной и темно-желтый оттенок, предвещая беспощадно холодную ночь. Укрытый в мелком пихтаче, лис увидел такую картину: по голой ветке березы грациозно переступал тетерев — матерый, крупный петух. Дойдя до конца ветки, хитрая птица, вытягивая шею и склоняя голову набок, стала пристально разглядывать снег под березой. Зачем она это делала, лис не мог угадать, но вдруг тетерев, громко захлопав крыльями, слетел с ветки и нырнул прямо в сугроб, скрывшись в снегу. Очень заинтересованный таким трюком и в то же время горя желанием сцапать птицу, Рыжий Лис выскочил из-за куста и начал энергично разрывать снег в том месте, где она скрылась. Снег был мягкий, и скоро лис тоже по уши зарылся в сугроб, но старый осмотрительный петух, разумеется, не дремал: услыша возню и шум в снегу за спиной, он стал пробираться вперед, разбрасывая рыхлый снег своими сильными крыльями и передвигаясь почти с той же быстротой, что и лис. Через минуту запах тетерева вывел Рыжего Лиса наружу, но, выскочив из сугроба, он лишь увидел, как птица поднялась в воздух и, торжествующе хлопая крыльями, улетела. Огорченный и в немалой степени озадаченный, лис сел и стал раздумывать, что же произошло. Скоро он уже не сомневался, что разгадал все до конца. Ясно, что тетерев собирался укрыться под снегом на ночлег — он хотел спастись от надвигавшегося мороза. Придя к такому выводу, лис начал обнюхивать снег под каждым деревом, рассчитывая где-нибудь захватить тетерева врасплох, но, поскольку одну подобную возможность он в эту ночь уже упустил, фортуна была к нему неблагосклонна.